Свежее интервью Билли Джо Армстронга для Rolling Stone

Фев 18, 2014 в рубрике Статьи и интервью группы | 3 Комментариев »

“На самом деле в те годы я думал только о том, как бы написать несколько песен, которыми я мог бы гордиться, и лет пять поездить с ними по гастролям”, — в этом признается вокалист и гитарист группы Green Day, вспоминая свое душевное состояние 20 лет назад, 1 февраля 1994 года, когда вышла третья пластинка коллектива “Dookie”, ставшая для Green Day одновременно дебютом на крупном лейбле (альбом вышел на Reprise Records, подразделении Warner Bros., которое до сих пор является лейблом группы). — “Помню, получив гонорар от боссов, я сказал парням: слушайте, давайте побыстрее и поэкономнее все запишем — тогда у нас останутся бабки на оплату съемной квартиры”.

Свежее интервью Билли Джо Армстронга для Rolling Stone

Green Day.

 

Однако на следующий день после выхода «Dookie» Армстронг, басист Майк Дернт и барабанщик Тре Кул проснулись знаменитостями. Пластинка моментально стала платиновой, потом мультиплатиновой, и в итоге продалась по всему миру в количестве 16 миллионов копий. Юные панк-хардкорщики, репетировавшие в подвальчике колледжа в калифорнийском Беркли, неожиданно очутились на стадионных аренах, даже не успев купить себе нормальные гитары.

И теперь, спустя 20 лет, 10 альбомов и 1 мультиплатиновую рок-оперу «American Idiot», Green Day без преувеличения является самой успешной панк-группой в мире. Но Билли Джо Армстронг до сих пор не устает поражаться успеху «Dookie» и ее магнетическому воздействию на слушателей, которое продолжается и до сих пор. «Именно об этом я и мечтал — чтобы люди ощущали страсть, которую я вкладывал в свои песни», — улыбается музыкант.

Когда вы впервые ощутили на себе внимание мэйджоров? Ваш второй альбом «Kerplunk» вышел на независимом лейбле Lookout в январе 1992 года, сразу после прорывного «Nevermind» Nirvana. Вы думали о том, чтобы постараться попасть в их струю?

Я помню, как Ларри Ливермор из Lookout рассказывал, будто ему звонили жирные шишки из мэйджоров и что-то спрашивали про нас, но мы не восприняли это всерьез — думали, что это розыгрыш. В то время на свет вылезла куча групп, подражавших Nirvana и Soundgarden, и мы старались держаться подальше от этой плесени. Так что уж кем-кем, а нами мэйджоры, по идее, должны были заинтересоваться в последнюю очередь.

Тем не менее, вышло иначе: вы, как известно, были лакомым куском для Geffen, Columbia и Reprise.

Дело в том, что у нас на самом деле было довольно много поклонников, которые нам помогали — ну, вся эта фэнзин-культура, концерты в залах для сборищ ветеранов войны, которые почти не анонсировались. Так что люди, которые были не в теме, о нас просто не знали. Поэтому, когда у нас был солдаут в семисотместном джерсийском зале City Gardens или в лос-анджелесском Whisky A Go Go, чуваки из Geffen Records и Warner Bros. просто обалдели.

Этот период был поворотным в вашей карьере. Но почему вы решили работать именно с Робом Кавалло и Reprsie?

Мы, скорее всего, были под кайфом. Хотя мы тогда постоянно были накурены, так что все это проходило как в тумане (смеется). Но при этом мы четко знали, чего хотим. «Значит так, парни: я играю только вот на этой гитаре и только через один усилок. Майк сам, без посторонней помощи наруливает себе басовый грув. И точка!» Вот так мы, в итоге, все и записали.

Забавно, что при таких требованиях писались вы хоть и в Беркли, но при этом в пафосной студии Fantasy. А это серьезный скачок от ваших доморощенных дебютов. Вы органично ощущали себя в обстановке дорогой студии?

О, там царила чудная атмосфера 70-х: кокаин, мебель красного дерева и призраки великих музыкантов, работавших в студии до нас. Представляешь, заходишь ты в студийный архив, и видишь все мастер-ленты Creedence Clearwater Revival! Но при всем этом великолепии мы не робели, несмотря на то, что на запись нашего дебюта «39/Smooth» мы истратили всего 700 баксов, а «Kerplunk» стоил 1200. Я понял, что значит по-настоящему крутой звук, нарулил офигенный гитарный кранч, и смог побольше времени повозиться с вокалом. Отличный опыт!

А материал для записи был уже готов и отрепетирован?

Дело обстояло так. Мы тогда жили недалеко от студии, между Эшби и Телеграф-авеню, где снимали квартиру вместе с группой East Bay Weed Company, и вообще весь дом был забит сплошной нашей тусовкой. Там мы и репетировали. Когда мы вернулись из тура с «Kerplunk», я несколько вечеров просидел со своей четырехканальной портастудией, на которую в одиночку, под гитару записал демо песен «She», «Sassafras Roots», «Pulling Teeth» и «F.O.D.». Причем я вообще не парился: если у меня не хватало фантазии на проигрыш, я просто заново играл первый куплет. Потом я показал записанное Майку и Тре, мы пару раз попробовали сыграть все это вместе, и отправились в студию.

Какой вещью вы занимались в первый студийный день?

Это была «Burnout», кажется. Помню, что мы дико нервничали, и ощущали себя детьми в бесплатной кондитерской. Но при этом Майк и Тре были предельно собраны, и записали все в кратчайшие сроки — не помню, чтобы впоследствии они работали столь же стремительно и одновременно круто. Мы не собирались быть одной из тех групп, что просиживают штаны в студии, а люди из лейбла нудят им в ухо: «Это полное дерьмо. Переписывайте». Нашим девизом было «Пошли все к такой-то матери. Наше дело — записать все по-быстрому и свалить отсюда».

Тем не менее, слушая пластинку, не скажешь, что вы так уж плевали на мейнстрим. «Longview», «Basket Case», «When I Come Around», «She» — все эти песни будто созданы для того, чтобы звучать на радио и стадионах.

Ну, для меня всегда было важно иметь свое мнение и сохранять индивидуальность. В те годы в рок-музыке было страшно модно ныть себе под нос о своих проблемах и корчить из себя непонятого отщепенца. Мы же по природе своей экстраверты, поэтому пошли наперекор всему, несмотря на то, что осознавали, что выходим на поле групп, которые терпеть не могли (смеется). Для нас важнее всего быть самими собой, несмотря ни на что. К черту нытье — жизнь и так довольно глупая штука.

Но при этом не отдают ли тем самым нытьем тексты «Basket Case» (повествующей о панических атаках Армстронга — прим. RS) или «When I Come Around» (о непростых отношениях вокалиста с его будущей женой Эдриенн)? Такое впечатление, что парень, написавший эти строки, вовсе не так бодр и энергичен, как тот, что их поет.

Ну да, такое впечатление может сложиться, особенно после первой же строчки из «Burnout»: «I declare I don’t care no more». Однако на самом деле фишка в том, что я тогда был постоянно обдолбан. Такое довольно тягостное чувство, когда тебе нужен человек, который может встряхнуть тебя и заорать: «Чувак, да у тебя крыша едет!» «F.O.D.» («Fuck Off and Die» — прим. RS) вообще написана о конкретном человеке, из которого я собирался однажды выбить все дерьмо. Сейчас, конечно, смешно об этом вспоминать, но на тот момент я говорил абсолютно искренне. Вообще, все тогда, после контракта с мэйджором, напоминало одну большую психушку. Когда мы сотрудничали с инди-лейблом, все было гораздо комфортнее, а теперь я чувствовал себя так, будто сжег свой собственный дом.

Так что «Basket Case», хоть и стала лузерским гимном всего мира, совсем не только о панических атаках. Она о полной растерянности и потерянности человека в мире. Вокруг хаос, люди убивают друг друга, и нет никакого способа понять, почему все так происходит. «American Idiot», кстати, точно о том же.

А для чего ты изменил пол персонажа в третьем куплете, где ты поешь о шлюхе в мужском роде?

Это я так проверял на вшивость и самого себя, и слушателя, кем бы он ни был. Звучит, как будто ты обращаешься ко всему миру и говоришь: «Все вовсе не так, как вы думаете. Белое не настолько бело, а черное — черно. Вполне возможно, что твой дед был проституткой — а может быть, и не был?» Бисексуальность в этой песне — одна из главных тем.

Эта тема особенно заметна в «Coming Clean», которая начинается строчкой «Seventeen and strung out on confusion». Ты написал ее в 17 лет?

Нет, да и речь там не об этом, мне могло быть сколько угодно лет. Это песня о самокопании, о попытке ответить на самому себе заданные вопросы. Но да, в то время и в Беркли, и в Сан-Франциско уже были нормальными однополые отношения. А сейчас там однополые браки и вовсе в порядке вещей.

Написав эту песню, ты пришел к какому-то заключению о собственных сексуальных предпочтениях? Или тобой руководил чисто исследовательский интерес?

Да, это был процесс исследования окружающего. Мне хотелось попробовать чего-нибудь новенького. Ну, и попробовал: женился на Эдриенн год спустя.

Ага, и в 1995 году у тебя родился твой первый сын.

Да, там все понеслось сломя голову. «Dookie» вышел в феврале 1994 года, в июле я женился, а вскоре и сын родился. Вот эта импульсивность событий и вносила хаос в мою жизнь тогда.

Не было ли ошибкой назвать свой первый альбом на мэйджоре в честь экскрементов? (по англ. «dookie» означает дерьмо, — прим. RS) У меня из-за этого, честно говоря, изначально было довольно неоднозначное отношение к пластинке, пока я ее не расслушал.

Да у многих людей так было, я уверен. Скорее всего, мы придумали его по обкурке. Черт, сколько же травы мы тогда скурили! И как-то раз нам пришла в голову эта мысль: «Чуваки, это будет дико смешно — альбом «Дерьмо»! Мы сказали об этом художнику Ричи Бачеру, и он этак загадочно пробормотал: «Ладно, парни…» Получаем мы через некоторое время обложку — а на ней собачье дерьмо, разбросанное по всему Беркли (смеется). Но на самом деле я не знаю, почему так получилось. Видимо, это был один из тех самых импульсивных моментов.

Но обложка получилась и правда смешная, напичканная всякими забавными штуками и приколами.

Ага — там, например, можно найти Ангуса Янга из AC/DC, и девицу с обложки первого альбома The Black Sabbath.

Мне больше всего нравится пес, выливающий ведро дерьма с крыши дома на высунувшуюся из окна тетку, которая вопит: «О, мой латте!» — этакий пинок яппи от панк-радикалов Беркли.

Там вообще намешана куча моментов и людей из нашей тогдашней жизни. Там и парень, который постоянно совершал пробежу мимо нашего дома, и фотограф из клуба на Гилман-стрит, 924, в котором мы часто играли — всех и не перечислишь.

Таким образом, получается, что так как ваши хардкор-панк-корни и связи дали вам возможность подписаться с мэйджором, вы решили запечатлеть и восславить их на своей новой пластинке?

Понимаешь, когда тебе 20 лет, ты творишь очень много таких вещей, которые недопустимы в 30. Ты должен повзрослеть и научиться отвечать за то дерьмо, что ты делаешь. К сожалению, не все так думают. И все, что я могу — это нести ответственность за свои собственные ошибки. Но удерживать чьего-то 15-летнего сына от глупостей и вляпывания в дерьмо я не могу, да и не собираюсь.

3 Комментариев “Свежее интервью Билли Джо Армстронга для Rolling Stone”

  1. Карина :

    Обожаю Билли

  2. Карина :

    И почему он такой няшка..

  3. Кира :

    Някуш ^__^

Оставить комментарий